Девочка блокадного Ленинграда

Ночь. Она лежит в ночи,широко открыв глаза, одна,совсем одна в доме, сон не идет, а память прокручивает уже в который раз все этапы жизни, жизни сложной, напряженной, но, в то же время, и счастливой. Наворачиваются на глаза слезы, подскакивает от волнения давление, но она за долгие годы научилась контролировать себя, переключаясь с тягостных воспоминаний на радужные.

Сколько в состоянии перетерпеть человек, сколько горя может вынести? Одни ломаются от первой же беды, замыкаются в себе, отгораживаются от окружающих глухим забором. Другие, наоборот, становятся еще добрее, еще ласковее. Я опять вспоминаю первую встречу с Ниной Ивановной Маркиной из Старого Погорелова. Ее уже нет среди нас, но каждый раз, проезжая мимо ее домика, я представляю её образ.

Радушная, приятная, гостеприимная, улыбчивая, симпатичная женщина, очень коммуникабельная и добрая. Доброта сквозила во всем ее облике: глазах, руках, движениях, в манере говорить и общаться с незнакомым человеком. Даже животные, кошка и собака были под стать хозяйке, такие же приветливые и на удивление ласковые.

Как все те беды, что пришлось испытать этой женщине, не стерли доброты?

Родилась Нина Ивановна в славном городе Ленинграде 14 января в 1932 году в семье военнослужащего. Вся их семья состояла из мамы с папой и Нины с младшим братишкой. Жили в военном городке, в любви и согласии, нежности и доброте,до тех пор, пока не началась Великая Отечественная война. В первые дни войны отца вызвали в Москву, оттуда он и ушёл на фронт, больше от него никаких известей семья не получила. Это было первое горе,обрушившееся на слабенькие плечи девятилетней девочки. А потом начались бомбежки города, разрушения, рытьё окопов на окраине. Младшего брата, а ему в ту пору было всего два годика, эвакуировали в первую очередь. Нина с мамой трудную лютую зиму провели в блокадном Ленинграде. И за этот период маленькая девочка превратилась в маленькую старушку, столько пришлось увидеть и испытать. Часто приходилось в кромешной тьме ночевать одной (мама и по ночам работала), мерзнуть в ужасные холода, голодать,жить в разрушенном доме, ездить на санках за водой на Ладогу и повсюду видеть смерть,смерть, смерть... Трупы валялись по всему городу, среди них оказался и дедушка Нины, ушедший из дома и не вернувшийся.

Мама была занята, и в длинных хлебных очередях приходилось стоять Нине, чтобы получить драгоценные 125 граммов на себя и 250 граммов на маму. Затем начались болезни, цинга скрутила Нину, стали выпадать зубы, слегла в одночасье мама. Смертью запахло в их доме, а жить хотелось,несмотря ни на что. Детским своим умом «взрослый» ребенок не понимал, почему так происходит, почему тает на глазах самый дорогой и близкий ему человек, а как же она,Нина, что будет делать она?.. Нина сражалась за маму из последних сил. Ухаживала,ходила каждое утро за хлебом и кормила маму, топила,чтобы в комнате было тепло,сожгла все, что могла, меняла хлеб на рыбу, чтобы подкормить маму, сама же порой голодала. Но чуда не произошло – мама умерла со слезами на глазах, лишившаяся зрения и речи, ушла в мир иной с болью за оставшуюся на произвол судьбы дочь.

Горе Нины было безмерным. Потом — детприемник,затем — детский дом. Так не стало у Нины Ивановны ни родных, ни дома. А выжить в том аду, в котором побывала Нина Маркина,было поистине чудом. Погибнуть могла и на пароходе, перевозившем детей по Ладожскому озеру, когда бомбили целенаправленно фашистские самолеты, и сидя в грузовике, и в военном эшелоне. Везде детей сопровождали наши самолеты, охраняя, вступая в воздушные бои. Настолько дети привыкли за эти годы к бомбежке, к виду пикирующих самоле-тов, к реву бомб, что вдруг возникшая тишина, когда пароход плыл по Волге, им показалась дикой, сразу захотелось домой к родителям, в те места, где все было близко и знакомо. Одиночество и неизвестность пугали. Но, увидев в городе Сенгилее, куда они прибыли в детский дом, ра-душные, ласковые, понимающие лица людей, что встречали их на месте, немного успокоились: здесь не дадут погибнуть им, детям блокадного Ленинграда.

В детском доме Нина быстро пошла на поправку, жизнерадостный характер позволил быстро найти друзей, а врожденная коммуникабельность помогла молниеносно адаптироваться в новых условиях. В Сенгилее она прожила до окончания войны, когда стали дети Ленинграда уезжать на малую родину, ее не взяли – никого там не осталось. Так она оказалась в Ульяновске в особом детском доме для ленинградских детей (сейчас это Дом Языкова). Время, проведенное в стенах этого дома,Нина Ивановна вспоминает с особой теплотой. Жили дружно одной семьей, в один момент у детей, оставшихся без родственников, оказалось вдруг столько братьев и сестер. В 1949 году поступила в педагогический техникум, закончила его успешно, расцвела, похорошела, веселый нрав,ум, доброта притягивали к ней людей, от парней не было отбоя. Привыкшая к трудностям, надеявшаяся только на собственные силы, старательная, она не испугалась, когда ее, чисто городскую девушку,направили на работу в сельскую местность, сначала в Бекетовский детский дом, затем в Каргинскую школу и, наконец, в Старопогореловскую школу.

Первое время она приноравливалась «к прелестям» сельской жизни, к ее заботам и дополнительным сложностям,потом все вошло в привычку. Вышла замуж за местного парня – красу и гордость Старого Погорелова — Ивана Емельяновича Маркина. И зажила счастливо, что еще в жизни можно было желать: заботливый муж, обе-спеченный дом, хозяйство,почет и уважение односельчан, любимая работа – учитель начальных классов в местной школе, подрастающие умненькие, послушные дочурки, «словно Бог сжалился, — говорила Нина Ивановна,и сказал, хватит испытаний,живи и радуйся, ты это заслужила». И она радовалась. Радовалась всему и на работе, и на отдыхе. И еще одно счастье привалило: однажды в дверь дома вошел высокий молодой красивый парень, безумно похожий на маму. Так через 16 лет состоялась встреча Нины Ивановны с младшим братом.

Жизнь продолжалась, на смену солнечным дням вновь пришла чернота: серьезно заболел внук, трагически погибла младшая дочь, скоропостижно умер муж, только благодаря пожарным удается отстоять от огня дом. Но беды не сломали эту сильную женщину с ленинградским характером. Довольно часто мы стараемся оправдать чей-то или свой неблаговидный поступок, ссылаясь на трудное детство, нелегкую жизнь, испытания,что выпали на долю. Судьбой этой женщины доказано в который раз, что эти оправдания - сущей воды ерунда. Никогда еще истинного человека горе не испортило, а многих, как Нину Ивановну, напротив, заставило посмотреть на живущих людей со стороны, ощутить силу добра, взаимопомощи, научило понимать человеческую душу и откликаться на зов о помощи. Вот такая она, девочка Нина, дитя блокадного Ленинграда.