Война началась на рассвете…

Окончание. Начало в № 46 от 13.11.2019

СОЛДАТСКИЕ БУДНИ

И потекли мои солдатские будни: подъем, зарядка,уход за лошадьми, занятия, личное время, между ними завтрак, обед, ужин – и день долой. Почти 500 дней верой и правдой служил училищу. Летом 1940 года я получил разрешение на сдачу вступительных экзаменов в Институт военных инженеров железнодорожного транспорта... в июле I94I года. Нетрудно догадаться, что и этой моей мечте не суждено было сбыться. Всех нас, конечно, интересовала и волновала и странная война на Западе, и не менее странная, какая-то морозная война с Финляндией. «Моська» так умело, так больно кусала «Слона», что эту боль чувствовали и мы в Новосибирске, за пять тысяч километров от места схватки: и здесь появились раненые и обмороженные.

«Тихо дни мои текли» до апреля 1941 года. В апреле 1941 года, за два месяца до начала войны, всех рядовых батареи боевого обеспечения училища направили в 133 стрелковую дивизию, располагавшуюся в городе Бийске, в небольшом городке у подножья Алтайских гор, где реки Катунь и Бия, сливаясь, дают начало могучей Оби. Я был зачислен наводчиком 76-миллиметровой пушки полковой батареи 681 стрелкового полка. Но и орудие, и расчёт, и своих командиров я увидел не раньше, чем через месяц после прибытия в полк. Дело в том, что, приехав в Бийск, я в тот же день был зачислен в команду строителей-ремонтников. Нам предстояло срочно выехать в расположение летних лагерей дивизии и подготовить их к приёму управления и полков. Память не сохранила ни одного драматического события того рабочего месяца: дни проходили «похожие один на другой, как медные пятаки чеканки одного года» (Горький).

Отчётливо помню только одно раннее ясное и морозное утро: в комнату, где мы – десяток бойцов – спали, заваленные в три-четыре слоя байковыми одеялами, входит старшина и своей командой «Подъём!» заставляет нас сбрасывать с себя вначале первый, покрытый инеем слой одеял, потом остальные. Однако встать нам мешают приспущенные ватные брюки, концы которых мы на ночь завязывали тесёмками. В таком положении наши ноги оказывались как бы в спальном мешке. В комнате не было термометра, и температуру определяли толщиной ледяной корки в ведре с водой, стоявшем в углу у входа. Только освободившись от такой теплозащиты, быстро и шумно одевались, умывались водой с льдинками и бежали с котелками к недалеко стоящей походной кухне. За семь лет своей армейской службы солдатом и офицером в дни мира и войны, несмотря на все её тяготы, ни одного дня не был в госпитале.

В конце апреля лагерь ожил: стали прибывать роты, батальоны стрелковых полков, в том числе и моего, 681. По штатному расписанию в каждом стрелковом полку имеется батарея 76-миллиметровых пушек в составе трёх огневых взводов (по два орудия в каждом) и взвода управления. Оставив свои ремонтно-строительные дела, я приступил к исполнению обязанностей наводчика пушки. Кроме меня, в расчёт входили замковый, заряжающий, направляющий, подносчики снарядов, двое ездовых с двумя парами артлошадей и командир орудия. Вся эта группа из семи рядовых, сержанта-командира, орудия и четырёх лошадей составляла первичную боевую единицу нашей батареи. Но только командир и я – наводчик да четыре лошади представляли кадровый состав в нашем расчёте: лошади – на пожизненной,я – на втором, командир на третьем году воинской службы. Остальные или новобранцы, или (их было большинство) запасники, вчерашние хлеборобы, животноводы из колхозов и совхозов Алтайского края. Все пожилые, крупные, медлительные, добродушные. Добиться от них строевой выправки командиру так и не удалось, но со своими обязанностями они освоились довольно быстро, особенно ездовые: управлять лошадьми было их привычным делом. Да и управляться с орудием не представляло никакой сложности. Полковые 76-миллиметровые пушки, которыми оснащены были стрелковые полки, принципиально не отличались от тех, из которых стреляли наши деды и прадеды на фронтах русско-японской и первой мировой войны. Главный её недостаток, выражаясь посовременному, — низкая производительность. Ни мастерство наводчика, ни слаженность всего расчёта значительного влияния на скорострельность не имели.

СМОТР НАЗНАЧЕН НА 22 ИЮНЯ

Мучительнее всего и с обескураживающей малой отдачей проходили строевые занятия, а им с середины июня уделялось основное внимание. И все мы знали, почему, понимали заботу и тревогу командиров и в меру своих возможностей старались «не упасть лицом в грязь»: ведь готовились к смотру частей дивизии. Он был назначен на воскресенье 22 июня 1941 года. Этот день был объявлен днём открытия летнего лагеря дивизии. Приглашены были жители города Бийска. Трудно найти в стране человека, который не знал бы о пришедшей к нам 22 июня с Запада великой беде, которая вскоре была названа Великой Отечественной войной. Знали мы, обитатели лагеря, что надвигается на нас гроза, знали, что она грянет, но не знали, что это случится 22 июня. Разница во времени между западной границей и Бийском равна пяти часам. Когда города и веси к западу от Москвы безмятежно спали и видели последние сны, мы уже бодрствовали: подъем, зарядка, завтрак, последние приготовления к смотру и, наконец, построение. Не помню деталей парада, но помню хорошо, как батарея на рысях повзводно (два орудия в ряд) проехала перед трибуной. Помню, как после парада мы участвовали в соревнованиях орудийных расчётов: кто быстрее займёт огневую и позицию и подготовит орудие к бою. И мы были лучшими. Возможно, поэтому и запомнился этот день. Смотр окончен. Орудия поставлены на свои места в парке, лошади – в стойла, бойцы – свободны. На празднике было много гражданских, главным образом, женщин – жителей города Бийска и других мест, прибывших для встречи со своими сыновьями, мужьями, братьями, женихами. Играет духовой оркестр, многие танцуют, гуляют, небольшими группами сидят в тени деревьев. К некоторым из моих «мужиков» приехали родные. А друзья из взвода разведки, рослые, весёлые, красивые, уже успели найти подруг и веселятся с ними.

ВОЙНА

Мы с группой молодых бойцов случайно оказались возле палатки, к которой тянулись провода полевых телефонов, а рядом поднималась довольно высокая антенна. Вдруг из этой палатки выбегает один, затем, другой. Их торопливость, тревожный вид привлекли наше внимание, мы подошли поближе. Из палатки неторопливо вышел связист и, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал: «Война. Выступает Молотов». В Бийске было 16.00 часов местного времени, в Москве – 12.00. Прошли первые восемь часов войны, прежде чем узнали о ней мы.

«Были сборы недолги». На следующий день мы уже погрузились в вагоны и двинулись на Запад. До Победы было 1418 дней и ночей. Но тогда об этом никто еще не знал.